Тайная связь ее величества читать онлайн. Книга тайная связь его величества читать онлайн. О книге «Тайная связь его величества» Дарья Донцова

Книга Дарьи Донцовой «Тайная связь его величества» повествует об очередных увлекательных событиях из жизни Ивана Павловича Подушкина. Детективный роман написан очень лёгким слогом. Как всегда, вызывает восхищение умение писательницы рассказать запутанную историю не только интересно, но и с юмором. Причем, часто этот юмор жизнеутверждающий и даёт силы поверить в лучшее.

Иван Подушкин переживает не самый спокойный период в жизни. Мало того, что сейчас на него навалилась масса дел, так ещё он совершенно неожиданно оказался свидетелем неприятной ситуации. В этот раз он совсем не пытался найти приключений на свою голову и не собирался вести расследование. Просто рядом с его машиной упала немолодая женщина и сломала каблук. Добрый Ваня решил помочь ей и отвезти домой. Однако на кухне у новой знакомой обнаружился труп. Конечно же, Иван обратился за помощью к своему хорошему приятелю из полиции.

Макс обыскал труп женщины и нашёл там очень странные вещи. Странными были даже не сами вещи, а то, что именно такие предметы использовал маньяк, которого Макс упустил ещё в начале своей карьеры. Теперь просто необходимо выяснить, мог ли тот маньяк быть связан с новой знакомой Ивана. И как ко всему этому причастна убитая? Вот только с самого начала ещё не было понятно, насколько это может быть опасно для жизни самого Ивана Павловича. Мало ему проблем с Николеттой и с неизвестно откуда взявшимися родственниками, которые буквально ломятся в его дом.

На нашем сайте вы можете скачать книгу "Тайная связь его величества" Донцова Дарья Аркадьевна бесплатно и без регистрации в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.

© Донцова Д.А., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Глава 1

Человек, желающий сделать вашу жизнь прекрасной, скорее всего превратит ее в невыносимую…

– Ваняшка, иди чаек пить! – донеслось из кухни.

– Спасибо, не хочу, – крикнул я в ответ.

Послышался громкий топот, дверь в кабинет без стука распахнулась, на пороге появилась женская фигура, замотанная в байковый темно-синий халат с рисунком из пронзительно зеленых роз. Замечательное одеяние украшали воротничок, связанный из красных катушечных ниток, такие же манжеты и широкая кайма, пришитая к подолу. Голову дамы, облаченной столь оригинальным образом, прикрывала косынка, и я знал, что под ней скрывается такая раритетная вещь, как круглые железные бигуди с желтыми резинками.

– Ваняшка! Полдничать надо обязательно, иначе язву заработаешь, – заявила вошедшая. – Вон у нас сосед, Ванька Луков, пил, в темную голову гулял, дрянь какую-то с огорода варил, потом ее нюхал, а может, ел, я за ним не подглядывала. И чего? Умер в двадцать шесть лет. А почему так рано сгорел? Ответ один: питался нерегулярно, значит, жиры, белки и углеводы в организм в достаточном количестве не поступали. Тезка он твой был! Задумайся, Ваняшка!

Я оторвался от книги.

– Спасибо, Таня, но мне пора бежать.

– В больницу намылился? – полюбопытствовала Татьяна. – Сделай одолжение, прихвати для Полинки передачку.

– Конечно, – с готовностью согласился я.

Татьяна развернулась и поспешила на кухню, бигуди на ее голове, стукаясь друг о друга, издавали тихое позвякивание.

Я вздохнул. Когда в последний раз я встречал даму в металлических бигудях? То есть я знаю, что правильно – в бигуди. Но… Может, в детстве? Вроде моя няня Таисия, теперь домработница Николетты, пользовалась такими. Маменька же никогда не фланировала по квартире в подобном виде, всегда делала укладку в парикмахерской. Интересно, к чему прибегают современные женщины, чтобы сделать прическу дома? Вот у Ники Сафроновой, с которой я недавно расстался, была в ванной какая-то штука, напоминающая щипцы, на нее она и накручивала волосы. Кажется, Никуша называла сию вещицу утюгом. Но, видно, в городе Богдановске, откуда приехала семья Тани и Ильи Подушкиных, у дам по-прежнему в ходу металлические папильотки и чудовищные байковые халаты.

– Ваняшка, пакет в прихожей! – крикнула из кухни Татьяна. – Лоток с мясом надо сунуть в больничный холодильник, суп тоже, а пирог ни в коем случае на мороз не клади, противным станет.

Снова вздохнув, я взял свою сумку и направился в холл. Следом туда же явилась Таня, и наставления продолжились:

– Кулек непременно держи за обе ручки, а то оборвется, банки разобьются. Мясо положи на холод, щи тоже, а ватрушку с джемом оставь у Полинки в тумбочке.

Я начал завязывать ботинки.

– Мясо протухнет при комнатной температуре, – бубнила одно и то же жена Ильи, – первое от жары в палате загнется.

Им нужна прохлада. А вот…

– Танюша, ты мне все это уже объяснила, – остановил я ее.

– И чего? – ухмыльнулась она. – Мужику, как ребенку малому, надо сто раз в уши вложить, чтобы запомнил. Ты молчишь, не отвечаешь, значит, о своем думаешь, планируешь, как с приятелями на рыбалку в выходные усвистеть. Ну, сообразил, как с говядиной поступить?

– Не волнуйся, – заверил я, – не подведу.

– Да, Ваня, ты человек ответственный, – похвалила меня Таня. – Спасибо тебе за все, что для нас делаешь.

Я смутился, неловко взял пакет за одну ручку, и та, естественно, оторвалась. Татьяна успела его подхватить и с укоризной протянула:

– Говорила же, брать надо за обе ручки… Ладно, я тебе матерчатую торбу дам. Сейчас принесу. – Она убежала, через пару секунд вернулась и скомандовала: – Ну-ка, ставь все сюда.

Я окинул взглядом жуткий, ядовито-розового цвета, мешок, на котором было что-то написано иероглифами, и попытался оказать сопротивление:

– Может, лучше взять другой пакет?

– Нет, Ваняшка, ты его тоже разорвешь, – сурово возразила жена Ильи. – А так я буду за еду спокойна. Кстати, забери пустые банки, не оставляй их у Полинки в тумбочке.

– Обязательно, – смиренно пообещал я и отправился во двор к машине.

Не успел я подойти к своему автомобилю, как сверху раздался громогласный приказ Татьяны:

– Ваняшка! Порожние склянки прихвати, они удобные, пол-литровые!

Я поднял голову, увидел на балконе фигуру в халате и помахал рукой.

– Крышки не забудь! – надрывалась Таня. – Пластмассовые теперь не купить, а лучше их нету! Ваняшка, слышишь?

Я малодушно втянул голову в плечи, прыгнул за руль и быстро стартовал с места. Надеюсь, никто из жильцов старинного, тщательно отреставрированного дома, в котором не насчитается и десяти квартир, не увидел и не услышал Татьяну. И не заметил меня с ядовито-розовой торбой в руках. Не то чтобы я стеснялся неожиданно свалившихся на голову родственников, просто неудобно перед посторонними – в нашем доме как-то не принято орать с балкона наставления.

Только выехав на проспект, я выдохнул. Ну что ж, теперь надо объяснить, какие события произошли в жизни господина Подушкина и с чего вдруг в его квартире появились Илья и Татьяна.

Несколько месяцев назад Элеонора попросила меня помочь ей с одним делом. Я не мог отказать бывшей хозяйке, выполнил ее задание и – почувствовал себя полным идиотом. Ей-богу, у меня нет ни малейшего желания вспоминать те события1
История, о которой сейчас упоминает Иван Павлович, рассказана в книге Дарьи Донцовой «Смех и грех Ивана-царевича», издательство «Эксмо».

Скажу лишь, что целую неделю я не знал, как быть, а когда наконец решился серьезно поговорить с Норой и пришел вечером к ней для беседы, увидел, что ей плохо: она едва смогла отпереть мне дверь и даже не села, а как бы стекла на стул в прихожей. Я испугался. А у Элеоноры один угол рта вдруг пополз вверх, она криво улыбнулась, ее глаза стали детскими и какими-то непонимающими. Вот тут я перепугался до крайности и бросился звонить в «Скорую». Увы, я уже видел такое наивно-извиняющееся выражение лица у своего отца, писателя Павла Подушкина, когда с ним случился инсульт.

В тот день я немедленно вызвал врачей. По дороге в больницу, куда я отправился в машине с мигалкой вместе с папенькой, помнится, я сказал немолодой докторше:

– Смотрите, отец улыбается, значит, у него ничего не болит.

Та лишь тяжело вздохнула, сделав вид, будто не слышала моих слов. А через день я узнал: такая однобокая улыбка у пораженного ударом не предвещает ничего хорошего…

Элеонору оперативно поместили в интенсивную терапию, потом перевели в обычную палату. Сейчас ей лучше, она заново учится ходить и говорить. Моя бывшая хозяйка – боец по натуре и один раз уже реабилитировалась после инсульта, поэтому я уверен, что и сейчас она встанет на ноги. Я навещаю Нору через день, рассказываю ей о делах, которыми занимается наше детективное агентство.

Да, да, я живу в своей роскошной новой многокомнатной квартире, в здании, стоящем напротив дома Элеоноры, и, пока она выздоравливает, работаю с клиентами. В столе Норы нашлась генеральная доверенность на имя Ивана Павловича Подушкина, я имею право распоряжаться счетами владелицы агентства, подписывать за нее любые документы. Никаких бесед о князьях Винивитиновых-Бельских, о которых я намеревался поговорить, застав Нору в тяжелом состоянии, я, приходя в клинику, не заводил. И, как теперь понимаю, никогда заводить не стану. Дай бог Норе прожить еще много лет, а стресс, который неизбежно вызовет выяснение наших отношений, ей наверняка сильно навредит.

Примерно через две недели после того как Элеонора очутилась на больничной койке, в мою квартиру позвонили. Я распахнул дверь, увидел мужчину в дешевой китайской куртке, женщину в старомодном, слишком теплом для весны драповом пальто, ребенка лет девяти-десяти и решил, что эти люди ошиблись адресом. Но не успел ничего сказать. Отец семейства откашлялся и спросил:

– Вы Иван Подушкин?

– Да, – кивнул я, не понимая, почему баритон говорившего кажется мне таким родным, что прямо сердце щемит.

– Получается, я ваш двоюродный брат, – смущенно сказал гость. – Меня зовут Илья Подушкин, а это моя жена Таня и дочка Полина. Уж простите, никогда бы не решился вас побеспокоить, но мы попали в безвыходное положение.

Я постарался скрыть удивление, а мужчина привычным жестом провел пальцами по волосам, потом прищурился и вскинул подбородок. У меня в горле образовался тугой ком. Мой отец, Павел Иванович Подушкин, когда нервничал, делал точь-в-точь такие движения – сначала поправлял ладонью волосы, затем прикрывал на секунду глаза и вскидывал подбородок. Папенька всегда хорошо держал себя в руках, но я уже годам к семи понял: если он так делает, значит, он не в своей тарелке. И голос! Вот почему баритон неожиданного посетителя показался мне родным – у Ильи тот же тембр, что и у моего отца.

– Вы позвоните своей матери, – робко продолжил Илья, – она моих родителей знает. И Петра, и Наталью. Повторяю, я бы к вам не пришел, если бы у нас не случилась беда.

– Мой отец, Петр Иванович, – продолжал мужчина, – эту фотографию перед смертью отдал мне и сказал: «Помнишь, давненько, тебе тогда восемнадцать исполнилось, мы в Москву ездили, жили на даче у моего младшего брата Павла Ивановича, знаменитого писателя?» Я кивнул, и отец договорил: «А его сын Иван – твой, получается, двоюродный брат. Он моложе тебя лет на пять-шесть. В шкафу в коробке с документами лежит адрес Ивана и его матери Николетты. В друзья к ним не напрашивайся, но контакт на всякий случай сохрани». Иван, вы меня не помните? Виделись же один раз.

– Извините, нет, – честно ответил я. – И, простите, я понятия не имел, что у отца был брат. Судя по снимку, разница в возрасте у Павла с Петром небольшая и они очень похожи внешне. Да и одежда у них одинаковая.

– Это их папаша, ваш дед, отвел братьев в студию фоткаться, в то время мобильников-то с камерами еще не было, – пояснила Татьяна. – У Петра Ивановича еще другая карточка сохранилась, где он один с машинкой в руке.

Я кивнул.

– И у Павла Ивановича есть такой портрет. Он в кабинете, на полке с книгами стоял. Заходите, пожалуйста. Хотите чаю?

Пока неожиданные гости мыли руки и приводили себя в порядок, я быстренько звякнул Таисии, домработнице Николетты. Конечно, следовало поговорить с маменькой, но она гостит в Америке у своей сестры, поэтому вопрос: «Скажи, слышала ли ты когда-нибудь о том, что у Павла Ивановича есть брат?» – я задал бывшей няне. Та, несмотря на почтенный возраст, память не растеряла.

– А ты чего спрашиваешь, Ваня? – тут же поинтересовалась она.

– Просто ответь, знаешь что-нибудь про Петра Подушкина? – не сдался я.

– Ну, – протянула Таисия, – это история давняя, быльем поросла, потом трава пожелтела, сгорела, пеплом рассыпалась… Твой дед от сына своего Петра отрекся и Павлу, второму сыну, велел с ним не общаться. И правильно сделал! Неудачный у него старший отпрыск был – учиться не хотел, безобразничал, в тюрьму попал. Людей он обокрал, залез к ним в квартиру, деньги вынес. Думаю, поэтому Иван Павлович, твой дедушка, так рано умер! Петра посадили. А спустя много лет он с сыном к нам на дачу погостить приезжал. Вот уж осчастливили! Николетта тогда на югах загорала, в Авдеевке нас трое было: Павел Иванович, ты да я. Мне хозяин строго приказал: «Ване не говори, что Петр ему родной дядя. Начнет мальчик интересоваться, кто к нам приехал, отвечай: «Старый приятель отца, они вместе в институте учились, живет он в провинции, сейчас заболел, приехал лечиться в столицу, на гостиницу денег у него нет, я его пригласил к нам». Но ты интереса не проявил, радовался, что мамаша смылась, суаре свои бесконечные не затевает, тебе костюм натягивать не велит, не надо ручки ее подружкам целовать, обезьянкой прыгать. Впился ты, Ваняшка, в свои книжки, а чтобы не отвлекали, в домике на дереве сидел. Помнишь сооружение-то?

– Да, – засмеялся я. – Его на огромном дубе Иосиф Петрович, шофер отца, смастерил. Там были софа и столик, и мне, подростку, это убежище казалось лучшим местом на свете.

– Во-во, – перебила Таисия, – ты там и поселился. Спасибо, кстати, соседям, дуб-то на их территории рос. Иосиф, светлая ему память, построил тебе хатку и лишь потом допер: дерево-то не наше! И чего делать? Тебе там сразу понравилось, уходить не хотел. Павел Иванович пошел к соседям, а те, хоть мы ни с кем в Авдеевке не ручкались, ответили: «Нам ребенок не мешает. Пусть сколько хочет наверху сидит, мы на тот край участка не ходим». Сам знаешь, какие у нас в Авдеевке участки, по гектару, не шесть соток. Приличные люди оказались, они потом дом продали и уехали. В общем, ты читал, а твой двоюродный братец… Вот уж хулиган был! Такой противный парень. Лет ему достаточно было, то ли восемнадцать, то ли девятнадцать, а полный дурак, носился по деревне, с местными шалопаями дружбу свел, попытался шпану к нам на дачу пригласить, но получил от меня по затылку. Какая-то у него проблема со здоровьем была, с желудком, что ли, поэтому придурка в армию не взяли, он вроде в техникуме учился. А Петра, отца его, кашель бил, он прямо заходился весь. Я, помнится, на хозяина крепко осерчала – впустил в дом убогих, вдруг они нашего мальчика заразят… Да еще Павел Иванович, добрая душа, отдал племяннику свой новый дорогущий фотоаппарат, в Германии за немалые деньги купленный. Такая вещь поганцу досталась! В общем, пожалел Павел Иванович недомерка, племянник-то его в свои года ростом с тебя, двенадцатилетнего, был, тощий. Как он тот фотик схватил! На шею повесил, везде с ним таскался, даже за стол с ним садился. Понятное дело, воспитанием дурака никто не занимался… А почему ты интересуешься?

– Ни отец, ни маменька никогда не упоминали о близких родственниках, – ответил я. – И я ничего не помню об их визите в Авдеевку.

– А зачем тебе о кривой ветке в семье знать-то? – возмутилась Таисия. – Ваня, где ты про Петра услышал?

Я быстро отсоединился, отключил звук у телефона и отправился поить гостей чаем.

Съев гору бутербродов, Таня и Илья рассказали, что за беда у них случилась.

…Полгода назад их десятилетняя дочь Полина, отличница, умница, гордость мамы с папой и школьных учителей, звезда местной секции художественной гимнастики, никогда ранее не болевшая ничем, кроме легкой простуды, подцепила затяжную ангину, из которой никак не могла вылезти. У девочки появилась слабость, пропал аппетит, она похудела, побледнела, и мать повела малышку к местному педиатру. Богдановск, где живет семья, маленький городок, клиника там тоже невелика, врач почесал в затылке и отправил Полину в районный медцентр. А там на Татьяну с ребенком странно посмотрели, велели сдать массу анализов и вручили направление в областную больницу. И только там матери сообщили, что у девочки лейкоз. Полину начали лечить, но лучше ей не становилось. Потом врач посоветовал купить одно очень дорогое лекарство. Родители расстарались, добыли деньги, Поле сделали массу уколов. Но в конце концов Илья понял: чтобы не потерять дочь, надо везти ее в Москву. Как он выбивал у местных начальников направление в столичную клинику – отдельная история, однако эпопея успешно завершилась, и Подушкины двинулись в Москву.

Ехали они в плацкартном вагоне, а когда вышли на привокзальную площадь, обнаружили: их обокрали, исчезли все припасенные деньги. Слава богу, злой человек не прихватил документы и драгоценное направление Полины на бесплатное лечение. Ее история болезни тоже осталась в целости и сохранности. Татьяна зарыдала, но Илья цыкнул на жену, велел ей тихо сидеть с Полей в зале ожидания и бросился в отделение полиции. Там, увидев бумаги больного ребенка, проявили сострадание. Правда, сразу предупредили, что вора вряд ли поймают. Один из полицейских отвел Подушкиных в кафе, где им дали бесплатный обед, и, пока они ели суп, спросил:

– Может, у вас кто знакомый в столице есть? Родственник какой?

– Нет, – вздохнул Илья.

– Двоюродный брат его тут живет, – вклинилась в беседу Татьяна. – Тоже Подушкин, звать его Иван Павлович, лет ему поменьше, чем мужу. Но мы с ним связь потеряли.

Через полчаса Илья получил от полицейского мой адрес…

– Вы не думайте, что мы пришли деньги клянчить или поселиться у вас, – завершил рассказ мой кузен. – Нам бы помыться с дороги и Полинку завтра к доктору определить, а там чего-нибудь придумаем.

– Пригрейте на одну ночь ребенка, – попросила Таня. – Дочке опасно на вокзале ночевать, еще простынет… Ее только завтра в клинику положат. Поезд неудачно приходит в Москву, в шесть вечера, а в больницу надо к восьми утра явиться. Мы на сутки номер в гостинице забронировали. Называется «Удобная», находится у вокзала и недорогая совсем, в вагонах старых устроена, купе там теперь номера. Но деньги-то украли! Мы с мужем в зале ожидания поспим, не рассыплемся, а за Полиночку беспокоимся. Нельзя ей занедужить, в палату с насморком не поместят. Да и хуже дочке может стать. Полинка у нас аккуратная, кормить ее не надо, в девять спать ляжет, а в шесть утра мы девочку заберем. Я вам за приют окна помою, квартиру приберу, Илюша машину починить может, он рукастый, все умеет.

Я взглянул на тихую бледную малышку, которая молча сидела перед полной чашкой чая, и сказал:

– Вы все можете устроиться в гостевой комнате, там есть двуспальная кровать и диван. Сейчас дам вам чистое белье.

Таня заплакала, а Илья деловито произнес:

– Где тут инструменты хранятся? Дверь в кухню чуток перекосило, надо подправить…

Глава 2

Полину госпитализировали только через неделю, и за это время я зауважал девочку. Ей делали разные обследования, однако она ни разу не пожаловалась, не заплакала, не попросила ни игрушек, ни мороженого. Невооруженным глазом было видно, что малышке плохо, но она стоически выполняла школьные задания и помогала матери по хозяйству.

В четверг я решил порадовать ребенка – купил самую красивую, на мой взгляд, Барби в пышном розовом платье.

– Спасибо, Иван Павлович, – вежливо поблагодарила она меня.

Но я не увидел на ее лице радости и осведомился:

– Тебе не нравятся куклы?

– Что вы, – изобразила восторг Поля, – я давно о такой мечтала.

– Какие игрушки тебе по душе? – уточнил я. – Плюшевые?

Она смутилась.

– Лучше книги.

– Книги? – удивленно переспросил я. – Ты любишь читать? Около моего дома есть прекрасный магазин, называется «Новый книжный». Хочешь туда пойти?

Между стеллажами мы бродили почти два часа. Я с огромным изумлением выяснил, что девочка к своим десяти годам прочитала всю детскую классику и взялась за взрослую литературу. Когда мы проходили мимо полок с произведениями Эмиля Золя, Поля сказала:

– Мне у него понравился роман «Дамское счастье».

– Про большой магазин в центре Парижа? А ты знаешь, что он существует в реальности? – улыбнулся я. И чуть не поперхнулся. – Полина! Кто тебе дал роман Золя?

Девочка засмеялась.

– В школе у нас мало книг, я их все давно наизусть выучила. В Богдановске есть библиотека для взрослых, но детей туда не пускают. Я езжу заниматься гимнастикой в Реутов, это наш областной центр. Там меня по маминому паспорту записали на абонемент. Я говорю, что беру книжки не для себя, а для родителей. Врать, конечно, нехорошо, но уж очень читать охота.

– Пятикласснице выдали Золя? – возмутился я.

Полина кивнула.

– Почему нет? Бальзака, Мопассана, Диккенса тоже. Жаль, у них там совсем фантастики нет.

Я молча повел девочку туда, где стояли произведения Герберта Уэллса, Станислава Лема, Айзека Азимова и Рея Брэдбери. О чем думают тетки, давая малышке не подходящие ей книги? Отчего не проверили, для маминого ли чтения романы? Ладно еще Диккенс – стиль этого писателя немного тяжеловат, однако большую часть его произведений можно считать чтением для школьников, но Золя, Бальзак, Мопассан… Они-то категорически не подходят для ребенка! Хорошо, что безответственные библиотекарши не посоветовали Полине роман Куприна «Яма». Я не ханжа, но кое о каких вещах девочке не следует знать в десять лет.

Домой мы вернулись с тремя набитыми пакетами, и с ними же потом Полина уехала в больницу, где, как выяснилось, ей придется провести много дней.

По случайности частная клиника, где сейчас находится Нора, и городская больница, куда поместили Полю, расположены буквально на расстоянии вытянутой руки друг от друга. И я, навестив Элеонору, могу забежать к ребенку, к которому испытываю искреннее расположение.

Полина по своему менталитету и поведению весьма похожа на меня десятилетнего, стеснительного, замкнутого мальчика, больше всего на свете любившего читать. Правда, у меня был умный отец, который мог ответить на любые мои вопросы. Полина такой возможности лишена – Илья и Татьяна хорошие люди, но образованием не блещут. Мать старательно внушает девочке, что та должна научиться хорошо вести домашнее хозяйство и удачно выйти замуж. А отец, придя с работы, ворчит:

– Полинка, ты опять уткнулась в книжку носом? Иди к папке, давай вместе телик посмотрим. Сейчас будет программа прикольная, посмеемся.

Я не оговорился: Илья устроился на службу. Его взяли в местный ДЭЗ рабочим, он действительно оказался мастером на все руки. Татьяна тоже не сидит без дела. На второй день пребывания в моей квартире она сказала:

– Ваша домработница лентяйка – по всем углам пыли полно, постельное белье неглаженым в шкаф сложено. А уж суп она вам сварила! Я такой поросятам в корыто вылить постесняюсь. И ведь не стыдно бездельнице деньги за работу брать. Гоните вон эту лахудру, я сама наведу в доме порядок. Не отказывайтесь, не могу задарма у вас жить.

Человек, желающий сделать вашу жизнь прекрасной, скорее всего превратит ее в невыносимую…

– Ваняшка, иди чаек пить! – донеслось из кухни.

– Спасибо, не хочу, – крикнул я в ответ.

Послышался громкий топот, дверь в кабинет без стука распахнулась, на пороге появилась женская фигура, замотанная в байковый темно-синий халат с рисунком из пронзительно зеленых роз. Замечательное одеяние украшали воротничок, связанный из красных катушечных ниток, такие же манжеты и широкая кайма, пришитая к подолу. Голову дамы, облаченной столь оригинальным образом, прикрывала косынка, и я знал, что под ней скрывается такая раритетная вещь, как круглые железные бигуди с желтыми резинками.

– Ваняшка! Полдничать надо обязательно, иначе язву заработаешь, – заявила вошедшая. – Вон у нас сосед, Ванька Луков, пил, в темную голову гулял, дрянь какую-то с огорода варил, потом ее нюхал, а может, ел, я за ним не подглядывала. И чего? Умер в двадцать шесть лет. А почему так рано сгорел? Ответ один: питался нерегулярно, значит, жиры, белки и углеводы в организм в достаточном количестве не поступали. Тезка он твой был! Задумайся, Ваняшка!

Я оторвался от книги.

– Спасибо, Таня, но мне пора бежать.

– В больницу намылился? – полюбопытствовала Татьяна. – Сделай одолжение, прихвати для Полинки передачку.

– Конечно, – с готовностью согласился я.

Татьяна развернулась и поспешила на кухню, бигуди на ее голове, стукаясь друг о друга, издавали тихое позвякивание.

Я вздохнул. Когда в последний раз я встречал даму в металлических бигудях? То есть я знаю, что правильно – в бигуди. Но… Может, в детстве? Вроде моя няня Таисия, теперь домработница Николетты, пользовалась такими. Маменька же никогда не фланировала по квартире в подобном виде, всегда делала укладку в парикмахерской. Интересно, к чему прибегают современные женщины, чтобы сделать прическу дома? Вот у Ники Сафроновой, с которой я недавно расстался, была в ванной какая-то штука, напоминающая щипцы, на нее она и накручивала волосы. Кажется, Никуша называла сию вещицу утюгом. Но, видно, в городе Богдановске, откуда приехала семья Тани и Ильи Подушкиных, у дам по-прежнему в ходу металлические папильотки и чудовищные байковые халаты.

– Ваняшка, пакет в прихожей! – крикнула из кухни Татьяна. – Лоток с мясом надо сунуть в больничный холодильник, суп тоже, а пирог ни в коем случае на мороз не клади, противным станет.

Снова вздохнув, я взял свою сумку и направился в холл. Следом туда же явилась Таня, и наставления продолжились:

– Кулек непременно держи за обе ручки, а то оборвется, банки разобьются. Мясо положи на холод, щи тоже, а ватрушку с джемом оставь у Полинки в тумбочке.

Я начал завязывать ботинки.

– Мясо протухнет при комнатной температуре, – бубнила одно и то же жена Ильи, – первое от жары в палате загнется. Им нужна прохлада. А вот…

– Танюша, ты мне все это уже объяснила, – остановил я ее.

– И чего? – ухмыльнулась она. – Мужику, как ребенку малому, надо сто раз в уши вложить, чтобы запомнил. Ты молчишь, не отвечаешь, значит, о своем думаешь, планируешь, как с приятелями на рыбалку в выходные усвистеть. Ну, сообразил, как с говядиной поступить?

– Не волнуйся, – заверил я, – не подведу.

– Да, Ваня, ты человек ответственный, – похвалила меня Таня. – Спасибо тебе за все, что для нас делаешь.

Я смутился, неловко взял пакет за одну ручку, и та, естественно, оторвалась. Татьяна успела его подхватить и с укоризной протянула:

– Говорила же, брать надо за обе ручки… Ладно, я тебе матерчатую торбу дам. Сейчас принесу. – Она убежала, через пару секунд вернулась и скомандовала: – Ну-ка, ставь все сюда.

Я окинул взглядом жуткий, ядовито-розового цвета, мешок, на котором было что-то написано иероглифами, и попытался оказать сопротивление:

– Может, лучше взять другой пакет?

– Нет, Ваняшка, ты его тоже разорвешь, – сурово возразила жена Ильи. – А так я буду за еду спокойна. Кстати, забери пустые банки, не оставляй их у Полинки в тумбочке.

– Обязательно, – смиренно пообещал я и отправился во двор к машине.

Не успел я подойти к своему автомобилю, как сверху раздался громогласный приказ Татьяны:

– Ваняшка! Порожние склянки прихвати, они удобные, пол-литровые!

Я поднял голову, увидел на балконе фигуру в халате и помахал рукой.

– Крышки не забудь! – надрывалась Таня. – Пластмассовые теперь не купить, а лучше их нету! Ваняшка, слышишь?

Я малодушно втянул голову в плечи, прыгнул за руль и быстро стартовал с места. Надеюсь, никто из жильцов старинного, тщательно отреставрированного дома, в котором не насчитается и десяти квартир, не увидел и не услышал Татьяну. И не заметил меня с ядовито-розовой торбой в руках. Не то чтобы я стеснялся неожиданно свалившихся на голову родственников, просто неудобно перед посторонними – в нашем доме как-то не принято орать с балкона наставления.

Только выехав на проспект, я выдохнул. Ну что ж, теперь надо объяснить, какие события произошли в жизни господина Подушкина и с чего вдруг в его квартире появились Илья и Татьяна.

Несколько месяцев назад Элеонора попросила меня помочь ей с одним делом. Я не мог отказать бывшей хозяйке, выполнил ее задание и – почувствовал себя полным идиотом. Ей-богу, у меня нет ни малейшего желания вспоминать те события , скажу лишь, что целую неделю я не знал, как быть, а когда наконец решился серьезно поговорить с Норой и пришел вечером к ней для беседы, увидел, что ей плохо: она едва смогла отпереть мне дверь и даже не села, а как бы стекла на стул в прихожей. Я испугался. А у Элеоноры один угол рта вдруг пополз вверх, она криво улыбнулась, ее глаза стали детскими и какими-то непонимающими. Вот тут я перепугался до крайности и бросился звонить в «Скорую». Увы, я уже видел такое наивно-извиняющееся выражение лица у своего отца, писателя Павла Подушкина, когда с ним случился инсульт.

В тот день я немедленно вызвал врачей. По дороге в больницу, куда я отправился в машине с мигалкой вместе с папенькой, помнится, я сказал немолодой докторше:

– Смотрите, отец улыбается, значит, у него ничего не болит.

Та лишь тяжело вздохнула, сделав вид, будто не слышала моих слов. А через день я узнал: такая однобокая улыбка у пораженного ударом не предвещает ничего хорошего…

Элеонору оперативно поместили в интенсивную терапию, потом перевели в обычную палату. Сейчас ей лучше, она заново учится ходить и говорить. Моя бывшая хозяйка – боец по натуре и один раз уже реабилитировалась после инсульта, поэтому я уверен, что и сейчас она встанет на ноги. Я навещаю Нору через день, рассказываю ей о делах, которыми занимается наше детективное агентство.

Да, да, я живу в своей роскошной новой многокомнатной квартире, в здании, стоящем напротив дома Элеоноры, и, пока она выздоравливает, работаю с клиентами. В столе Норы нашлась генеральная доверенность на имя Ивана Павловича Подушкина, я имею право распоряжаться счетами владелицы агентства, подписывать за нее любые документы. Никаких бесед о князьях Винивитиновых-Бельских, о которых я намеревался поговорить, застав Нору в тяжелом состоянии, я, приходя в клинику, не заводил. И, как теперь понимаю, никогда заводить не стану. Дай бог Норе прожить еще много лет, а стресс, который неизбежно вызовет выяснение наших отношений, ей наверняка сильно навредит.

Тайная связь его величества Дарья Донцова

(Пока оценок нет)

Название: Тайная связь его величества

О книге «Тайная связь его величества» Дарья Донцова

Иван Подушкин вовсе не собирался ввязываться в очередное расследование! Он просто подвез домой милую пожилую даму по имени Стефания – она упала, сломав каблук, прямо рядом с его машиной. И, словно по закону подлости, обнаружил на ее уютной кухне… труп неизвестной женщины! Лучший друг Ивана, следователь полиции Макс Воронов, просто выпал в осадок при виде найденных в сумке погибшей вещей – шприц, нож и бордовый платок! Это же «орудия труда» маньяка, упущенного Максом на заре своей карьеры! Теперь уж Воронов расстарается, но узнает, связан ли маньяк и его жертвы с семьей Стефании. А кто ему поможет, если не Подушкин, ведь Тефи уже считает его лучшим другом? Дама попросила Ивана посетить недостроенный дом, в котором она хочет приобрести апартаменты. Там Тефи решила осмотреть неосвещенную кладовку. Ванечка отважно шагнул в полную темноту и вдруг… полетел куда-то вниз!

На нашем сайте о книгах lifeinbooks.net вы можете скачать бесплатно книгу «Тайная связь его величества» Дарья Донцова в форматах epub, fb2, txt, rtf. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.

– Давно знаешь Гусевых? – спросил Воронов, наблюдая, как я разворачиваю салфетку. – Заказал тебе лосося.

– Спасибо, давно рыбы хотелось, – обрадовался я. – Со Стефанией Теодоровной я впервые встретился вчера.

Макс выжидательно посмотрел на меня. Я рассказал про сломанный каблук и задал свой вопрос:

– Кто умер на кухне у Тефи?

Приятель налил в бокал воду.

– Валерия Алексеевна Пименова, кандидат наук, преподаватель частного вуза. Женщина с безупречной репутацией, ни в чем дурном не замечена, не пила, не употребляла наркотики, не курила. Аня говорит, что физическое состояние тела прекрасное, лет на двадцать пять, не старше, могла бы жить да жить. Пименова в юности была гимнасткой, но Олимпиад и чемпионатов мира не выигрывала, редко занимала призовые места на крупных соревнованиях. И оказалась умным человеком – в отличие от большинства спортсменов Валерия вовремя поняла, что карьеры не сделает, в девятнадцать лет завязала с брусьями и бревном, поступила в институт, окончила его с красным дипломом. Потом пошла в аспирантуру, где занялась психологией, защитила диссертацию и до сей поры преподавала. Замужем не была, детей нет. Увлекалась скалолазанием, занималась фитнесом, была сильным человеком. Ну это, как ты понимаешь, лишь общие сведения, которые удалось нарыть за столь короткий срок.

– Как она попала на кухню Тефи? – удивился я.

Макс посмотрел на тарелку, которую только что поставила перед ним официантка.

– Вот тут начинается самое интересное. В подъезде дома, где живут Гусевы, постоянно находятся охранники. Не милые старушки, а профессиональные парни с оружием. Они никого без приглашения не впускают. Валерия Алексеевна парадным входом не воспользовалась, это совершенно точно. У лифта висит видеокамера, и мой человек крайне внимательно просмотрел запись – никого даже отдаленно похожего на Пименову на ней нет.

– Но не могла же она пролезть в дом по дымоходу, – возразил я. – У всякой техники есть слепая зона, и любых секьюрити можно отвлечь. Вероятно, у этой Пименовой был помощник.

– Возможен и такой вариант, – согласился Макс, – но в нашем случае нашлось другое решение. Ты из окна кухни Гусевой выглядывал?

– Нет. А зачем? – удивился я. – Обнаружил тело и постарался поменьше там топтаться.

Макс отложил вилку.

– Все окна апартаментов смотрят на улицу, а вот кухонное выходит в колодцеобразный двор. Слева, справа и прямо по курсу там стоят здания, очень старые, возведенные при царе Горохе. Окна во дворик есть и в еще одном доме, но это стеклопакеты лестничных клеток, не квартир. Аня обнаружила на ладонях жертвы следы краски, которой, как правило, покрывают пожарные лестницы.

– Пименова залезла по железным перекладинам снаружи? – догадался я.

– Точно, – хмыкнул Воронов. – Для профессиональной гимнастки, пусть даже и давно ушедшей из спорта, да еще и увлекавшейся скалолазанием, проделать подобный трюк – как мне чашку кофе опрокинуть. Впрочем, думаю, с этой задачей справишься даже ты. Лесенка весьма удобная, со всех сторон закрыта обрешеткой. Предназначена она, в первую очередь, для жильцов квартир, которые должны эвакуироваться по ней в случае, если огонь отрезал им подход к двери, ведущей к лифту.

– А что, на окне кухни нет решеток?

– Нет, – отрезал Макс. – И видеонаблюдение во дворе отсутствует.

– Почему? – поразился я.

– В «колодец» не заглядывают посторонние. Чтобы очутиться там, нужно войти в подъезд дома Гусевой, пройти его насквозь и толкнуть дверь за шахтой лифта. Летом эта створка для жильцов открыта – во внутреннем дворике, можно даже сказать – патио, работает фонтанчик, стоят скамеечки, есть песочница и качели. Но никто, кроме Гусевых, в доме не живет. Ни Стефания, ни Игорь, ни Вера в теплое время года двориком не пользуются. А вот Кирилл там иногда с девушками тусуется, всегда с разными. И часто приводит туда большие компании. Теоретически Валерия могла пройти вместе с младшим сыном Тефи. Но сейчас выход во двор заперт, его приводят в порядок. Открывают черный ход первого июня, а запирают десятого сентября.

– Как тогда Пименова подобралась к лестнице? Коим образом открыла окошко кухни? – зафонтанировал я вопросами. – Стекло-то цело!

Макс потянулся к хлебнице.

– Ты не обратил внимания на еще один интересный факт. Скажи, в кухне было прохладно, когда ты туда вошел?

– Нет, тепло. И сильно пахло сдобой из духовки, – ответил я.

– Пекся хлеб, – уточнил Воронов, – он превратился в головешку. Вера пояснила, что положила на противень длинный замороженный багет, который готовится минут двадцать-тридцать. И поэтому мы можем довольно точно определить время смерти Пименовой. Жена Игоря сообщила, что принесла из супермаркета покупки, начала разбирать сумки, запихнула в духовку багет, вспомнила, что забыла купить сметану, и поспешила назад в магазин, который находится в соседнем доме. Она рассчитывала управиться за десять минут, но задержалась. Товары в супермаркетах ставят тесно, Вера решила снять сметану с верхней полки. Ей пришлось встать на цыпочки, и в какой-то момент она пошатнулась. Пытаясь сохранить равновесие, она замахала руками, задела стеклянные бутылки с кефиром, те обвалились на пол. На грохот примчалась охрана. Улаживание происшествия заняло почти полчаса. Когда Вера уходила из дома, посторонних там не было, а вернулась она уже после того, как на кухне обнаружили труп. Следовательно, убийство произошло в момент ее отсутствия.

– Значит, Валерия таинственным образом просочилась во двор, влезла по лестнице, – принялся рассуждать я. – Стоп! Как ей удалось открыть стеклопакет?

Максим начал рыться в хлебнице.

– Черт, сегодня не дали мой любимый зерновой хлеб… С окном все оказалось крайне просто. Оно у Гусевых всегда приоткрыто – зимой, летом, в любую погоду, даже когда работает кондиционер. Таково желание Стефании Теодоровны. В кухне газовая плита, и хозяйка очень боится утечки газа, поэтому рама никогда не захлопывается. Убедить пожилую женщину этого не делать невозможно. Впрочем, как я понял, с ней вообще бесполезно спорить по любым вопросам. Игорь редко заходит на кухню (Гусевы едят в столовой), ему все равно, какая там температура, сама Тефи не готовит, суп и кашу варит Вера, а ей не очень нравится стоять на сквозняке, и у невестки со свекровью идет настоящая война из-за открытого окошка: Вера захлопывает его, Тефи распахивает. Ситуацию не изменил даже визит участкового. Примерно месяц назад он приходил к Гусевым и попросил соблюдать осторожность: в близлежащих домах было совершено несколько краж, грабители, используя альпинистское снаряжение, проникали в квартиры через окна. Услышав рассказ полицейского, Вера обрадовалась, что на кухне больше не будет, как в Антарктиде. Но нет, свекровь по-прежнему настаивает на открытом окне, хотя Вера ее убеждает: «Зато к нам никто не залезет». Короче, жена Игоря по-прежнему клацает зубами от холода, находясь в кухне, но теперь еще она панически боится ограбления, вздрагивает при каждом шорохе. Пименова не открывала окно, оно и так было нараспашку. Но есть другой, не менее захватывающий вопрос: кто закрыл окно?

– Прости? – не понял я.

– Когда ты вошел в кухню, там не дуло, в квартире сильно пахло выпечкой, затем потянуло горелым, – перечислил Воронов. – То есть притока свежего воздуха не было. Окно оказалось закрытым.

– Его, как обычно, захлопнула Вера. Или, может быть, влезшая в него Валерия, – предположил я.

– Ну, последнее вряд ли, – не согласился Макс. – Когда человек потихоньку проникает в чужую квартиру, ему надо подумать о том, как спешно удрать, если вдруг его застукают. В интересах Пименовой было оставить открытым проход к пожарной лестнице. Кстати, изнутри на раме и ручке нет отпечатков ее пальцев. Там вообще отсутствуют чьи-либо следы. Веры и Тефи, которые постоянно хлопают створкой, дергают ее туда-сюда, тоже. У свекрови с невесткой давно выработалась привычка: как входят в кухню, сразу кидаются к окну. Где же их пальчики? И остается вопрос: кто захлопнул раму? Вера сказала, что, принеся продукты, поставила сумку на столик. Окно она сразу не закрыла, боялась, что батон разморозится, а ей еще надо было разобрать продукты. Потом она вспомнила про сметану, сунула багет в духовку и убежала. Итак, на ручке нет никаких отпечатков. Зачем обеим хозяйкам их стирать? Напрашивающийся ответ: окно протер убийца.

Макс начал резать ножом отбивную.

– И ты еще не знаешь самого интересного.

Я оторвался от рыбы.

– Открывай свой сундук с секретами. Обнаружил сотовый Пименовой с эсэмэсками?

Воронов поманил официантку, заказал кофе, сложил салфетку и оперся локтями о стол.

– При Пименовой не нашли мобильного телефона, зато в кармане обнаружили шприц, заполненный ротиломРотил – данного препарата не существует. Существуют другие медикаменты, действующие аналогичным образом, но из этических соображений название не упоминается. . Это мышечный релаксант, его используют для стандартной подготовки взрослого человека к операции. Препарат действует очень быстро, спустя пару секунд после введения пациент обездвиживается. Но у ротила огромное количество противопоказаний, у больного может возникнуть аритмия, даже вероятна остановка сердца, поэтому применять его дозволено только врачам. И, обрати внимание, это средство не является анестезией, оно лишь часть подготовки к ней: если вколоть один ротил, тело парализует, однако болевые ощущения у пациента сохранятся. Кстати, ротил уже снят с производства, его заменили более современные и безопасные препараты, но Валерия ухитрилась достать именно его. Кроме шприца, у Пименовой в прикрепленной к поясу сумке нашли очень острый нож и бордовый шелковый платок. Тебе, наверное, этот набор ни о чем не говорит, а по мне озноб прошел, когда я его увидел – вспомнилось мое первое дело после прихода в отдел. Пятнадцать лет назад в Москве орудовал убийца. За короткий срок он лишил жизни несколько человек: вкалывал им именно ротил, потом наносил жертвам множественные раны ножом.

– Ужас! – передернулся я. – Люди ведь испытывали страшную боль!

– Верно, – мрачно подтвердил Макс. – Но несчастные не могли ни пошевелиться, ни крикнуть, ни позвать на помощь. Хотя даже отчаянные вопли никто бы не услышал, потому что убийца мучил пленников в заброшенной сторожке, в глухом лесу. Избушка находилась недалеко от Москвы и имела дурную славу у сельских жителей. Меня, тогда молодого и зеленого, прикрепили к опытному следователю, Евгению Семеновичу Бабичеву, которому до пенсии оставалось меньше года. Мой наставник, когда мы с ним ехали к месту преступления, зудел: «В субботу вытащили… Мы с женой на дачу собрались, шашлык замариновали…» Помнится, я тогда поразился его поведению: погиб человек, а Бабичев о сорванном пикнике стонет. Сейчас понимаю: Евгений Семенович устал от службы, хотел на покой, а тут новое дело на голову свалилось.

Максим задумчиво посмотрел на принесенную официанткой чашку и продолжил рассказ. Я напряженно слушал.

…Личность погибшего установили быстро: Виктор Петрович Горелов, водитель фуры. Он еще в советские годы начал ездить за рубеж, возил разные грузы в Европу. Репутация у него была безупречная: не пил, не баловался наркотой, никаких происшествий в рейсах, ни одного ДТП за всю карьеру. Приятный во всех отношениях мужчина, позитивный, аккуратный, коллеги о нем только хорошее говорили. О личной жизни Горелова следователи почти ничего не узнали: он был неженат и, несмотря на общительность, близких друзей не имел, домой никого из сослуживцев не приглашал. Тело убитого из морга забрать оказалось некому, хоронили его за госсчет. Прописан водитель был в коммуналке. Соседка сообщила, что Горелов в общей квартире не появлялся, сказал ей, когда там прописался: «Маша, можешь не волноваться, я человек занятой, постоянно в дороге, от меня ни шума, ни хлопот не будет. Не волнуйся, все оплачено вперед за год. Если понадоблюсь, звони на работу». Так и повелось: Виктор Петрович в декабре вносил сумму на коммунальные расходы, и больше женщина о соседе не слышала. Где Горелов на самом деле жил, она понятия не имела.

На трупе было множество ножевых ранений, в тканях обнаружились следы ротила, а на груди убитого лежал женский шелковый платок бордового цвета.

Теперь надо сказать несколько слов о сторожке. Та стоит в лесу, вокруг разбросаны небольшие деревеньки. Бабичев поехал в ближайшую, в Зайцево, и наслушался там историй. Местные бабы и мужики при упоминании избушки принимались креститься и понижали голос до шепота:

– В ней раньше ведьма жила, мне бабка о ней рассказывала. Я даже в ту сторону никогда не хожу, проклятое место. Кто туда ни заглянет, все умирают. Одну девушку давным-давно в сторожке зарезали. А еще директор школы там помер.

– Вот придурки, – резюмировал Бабичев после опроса народа. – Все ясно, едем домой.

– Может, нам по другим деревням пройтись? – заикнулся Макс.

– Еще чего! – фыркнул шеф. – Опять ерунду выслушивать про колдунью?

Воронов побоялся спорить с наставником, а Евгений Семенович откровенно умыл руки и сдал бумаги в архив.

Спустя четыре месяца случайные грибники обнаружили в той же сторожке тело молодой женщины, и дело опять досталось Бабичеву. Труп был в плохом состоянии. Даже неопытный Макс, узнав, что около жертвы валялся бордовый платок, сообразил: водителя Горелова и незнакомку убил один и тот же человек. Но Бабичев велел стажеру держать свое мнение при себе. Личность убитой установили без задержки. Визуально несчастную было не опознать, но у нее на шее висел медальон с гравировкой «Сонечке от мамы», а среди заявлений о пропавших нашлась бумага от Адели и Абрама Вайнштейн, которые искали свою дочь Софью двадцати двух лет, талантливую скрипачку. Девушке пророчили большое будущее, и ни один человек не мог сказать о ней дурного слова. Сонечка обожала родителей, в дурных компаниях она не гуляла, женихом обзавестись не успела, педагоги о ней говорили с придыханием. Каким образом она очутилась в сторожке, никто объяснить не мог.

Макс, видя, что Евгений Семенович предпочитает не замечать связи между убийствами Горелова и Вайнштейн, занервничал. Он сообразил: Бабичеву хочется поскорее выйти на пенсию, ему плевать на все. Но нельзя же оставить преступника на свободе! И как поступить? Пойти к начальству? Максим только-только попал в отдел, мечтал служить именно в этом подразделении, долго добивался, чтобы там оказаться. Ну и что подумают коллеги о стажере, если он начнет действовать, так сказать, через голову наставника? Что парень едва появился, а уже стучит руководству? Воронов пребывал в растерянности.

Кроме расследования смерти Вайнштейн, Бабичев с подопечным занимались и другими делами. Однажды они поехали на встречу со свидетелем, не имеющим отношения к убийству Софьи, и попали в перестрелку. Евгений Семенович остался цел, а Макса ранили. Пару месяцев Воронов лечился, лежал в больнице, потом поехал в санаторий, а когда вернулся на рабочее место, узнал, что Бабичев благополучно стал пенсионером, причем незадолго до того, как уехать в Подмосковье выращивать цветы, похоронил еще одно дело, и снова об убийстве в той же сторожке.

Пока Макс реабилитировался после ранения, в покосившейся избушке обнаружили труп Марины Андреевны Лазаревой, пятидесяти пяти лет, незамужней, бездетной, ранее владевшей магазинчиком кондитерских изделий на одном из рынков. Лавку Лазарева продала, и чем потом занималась, неизвестно. Базар ликвидировали, никаких знакомых Марины Андреевны найти не удалось. Да похоже, Бабичев их и не искал.

Труп ее нашли местные мужики, которые пришли разбирать сторожку – жители деревни Зайцево, напуганные двумя недавними убийствами, решили уничтожить проклятую избу. Оказалось, несчастную лишили жизни менее чем за сутки до появления парней с инструментами. Эксперт обнаружил в крови Лазаревой ротил, у лица ее лежал бордовый платок. Вечером оперативники, оградив место преступления, уехали, а когда вернулись утром, увидели пепелище – зайцевцы сожгли ветхое строение, а вместе с ним и вероятные улики. Дело Лазаревой утекло в архив.

Вот тут Макс, наплевав на корпоративную этику, пошел к начальнику отдела и доложил о том, что Евгений Семенович халатно отнесся к своим обязанностям, рассказал о Горелове и Вайнштейн.

Босс хмуро буркнул:

– Займись своими делами, не лезь куда не просят.

Через месяц отдел расформировали, сотрудников распихали по разным местам. Воронов попал в хороший коллектив, сделал карьеру, сам стал шефом, но воспоминание о том, что благодаря Бабичеву маньяк ушел от наказания, годами царапало его душу. И вот спустя пятнадцать лет он оказался возле трупа Пименовой и увидел в ее кармане шприц с ротилом, а в поясной сумке нож и бордовый платок…

– Ваня, – сказал Макс, – мне нужна твоя помощь.